Президентская азбука - Страница 29

– Вообще-то я совершенно против… – задумчиво продолжил вслух невысказанную мысль пожарник.

– А я – за! – с энтузиазмом возразил Стульчак.

– Но разгребать-то все последствия потом мне, а не тебе! – обиделся пожарник и налил себе ещё коньяку в зелёную чайную чашку.

– Ну зачем вы так всё с ног на голову ставите, – вмешалась в их перепалку Алиса. – Я же уже рассказала, что всё проверила сто тысяч раз. Человек без души ущербен!

– Положим, что и так, – кивнул пожарник, – но закреплять в Конституции право на душу! Нонсенс. Казус. Моветон. А если мне не хочется ею обладать, если она меня неволит?! Как быть с моим правом на свободу?!

– Свобода душе не помеха, – уверенно сказала Алиса.

– Или душа свободе не помеха? – переспросил Стульчак.

– Моей свободе помеха не душа, – сквозь сон буркнула Мифлуха. – Того и гляди, «души свободные порывы» разрешим.

– Кстати, а который сегодня час? – невпопад поинтересовался Стульчак.

– Не знаю… в моих часах сломался сперва фотоаппарат, а потом и телефон… Теперь я их выкинул, – пожал плечами пожарник, – и вроде бы счастлив…

– Налейте мне уже чаю, – попросила Мифлуха. – А то время сегодня такое, что вот-вот нагрянет Мария…

– О-о-о… – Стульчак полез за пазуху и достал оттуда жестяную банку из-под мармелада. – В Кронштадте мы называли его «балтийским чаем».

– У нас нет водки, – возразила Алиса.

– Пойдёт и коньяк, – лениво отозвался пожарник и аккуратно взяв чашку за ручку, сдул попавшего в неё жучка.

– Так что всё-таки делать с душой? – Стульчак ножом достал из банки сахар и высыпал в чашку.

– Давайте её легализуем, – сказала Алиса.

– Ну, твоё мнение мы уже слышали, – отмахнулся пожарник. – А тут вопрос государственный.

– Я думаю так, – сказала Мифлуха и наставительно подняла палец. – Если мы запишем душу в Конституцию, выходит, мы её признаем объективным фактом, а значит, нам придется её ограничить законодательно. А коли так, то придется её как минимум контролировать. Начнутся все эти митинги «Государство, не лезь мне в душу!» и прочая дребедень… Опять шумиха, опять назначения несогласных…

Мифландия Вторая потянулась к чашке и выпила её залпом.

– Подонок, и это вы называли в Кронштадте «балтийским чаем»?!

– Нет… но девочка права – у нас нет водки и есть сахар… – парировал Стульчак. – И мне вот кажется, что контролировать душу и можно, и нужно.

– Девочка просто плохо тебя знает. Возьмись ты контролировать души людей – выяснится, что сегодня у тебя нет водки, завтра – сахара, а послезавтра – государство наплевало, натоптало и грязно выматерилось в души граждан, – возразила Мифлуха.

– Или стулья свои вспомни! – в сердцах крикнул пожарник. – Я два года одними стульями пожары тушить вынужден был! Ты не видел глаза пожарников, идущих на смерть в огне со стульями в руках, а я видел – и мне, знаешь, хватило!

– Кто прошлое помянет… – Стульчак смутился и отвёл взгляд от сидящих за столом.

– Ну, вот и ладненько, – расплылась в улыбке Мифлуха. – А ты, Алиса, что скажешь?

– Хорошо, но ломбард тот закройте всё же… А душа пусть лучше остаётся свободной.

– Молодец, доченька… А сейчас сюда придут Карин с Марией, и им уже расскажешь о том, как ты «вырубила» первую и обошла агентуру второй. Ну? Что ротик-то открыла? – Мифлуха весело засмеялась. – Саечку за испуг! И беги уже в ломбард, пока я не передумала… А то мне лично и птиц по горло…

Ц

– Цель акции – насрать им на стол? – Президент Первого Измерения Мифландия Вторая задумчиво посмотрела на министра государственной безопасности, – Лучшее за этот вечер – отметь.

– Кроме этого, возможно, следовало бы рассмотреть возможность просто закрыть зал перед самой пресс-конференцией усилиями трех сотрудников пожарной инспекции, – предложил Министр здравоохранения и погребальных услуг.

Мифлуха нахмурилась, что-то прикинула в уме и отклонила этот вариант как слишком жёсткий: «Подобные меры противодействия в нашей стране ещё надо заслужить!».

Совещание правительства шло уже четвёртый час, Мифлуха запретила пить, и теперь творческие озарения сменились каким-то невнятным бредом.

– В конце концов, нам не надо выиграть мировую войну… Нам даже не надо сейчас ничего строить – а надо грамотно испортить! – возмущалась Президент, – Я, глядя на плоды вашего повседневного труда, была твёрдо уверена, что вы те самые люди, которые имеют природную склонность к разрушению… Я в этом, конечно, не ошиблась, просто мне кажется, что сегодня вы уже разрушили всё наше совещание по срыву пресс-конференции чёртовой оппозиции!

Президент встала и начала ходить взад-вперёд, громко ругаясь и жестикулируя. Так прошло минут пять, пока она не остановилась около роскошного громадного зеркала в золотой оправе. Посреди зеркала был криво наклеен листок бумаги.

– А это ещё что?! – возмутилась Мифлуха и сорвала лист.

– Это расклейщики, черти такие! – начал министр церемоний, – Мы их гоняем, гоняем… а они всё клеят и клеят свои чёртовы объявления. Ведь только перед совещанием зал очистили! Дайте мне его – я выброшу…

– Подожди, – сказала Мифлуха и, повысив голос, прочитала, – «Испорчу праздник, день рождения, свадьбу, вечеринку, похороны».

Министры переглянулись.

– Дармоеды, – квалифицировала их Президент, набирая телефонный номер, – Вычту из ваших зарплат!

– Джигурда у аппарата, – пробасила трубка. Мифлуха переключила аппарат на конференц-связь.